Как заставить Росатом считаться с мнением общественности?

Александр Глисков, юрист, заместитель председателя Красноярского Городского Совета Депутатов размышляет о том как заставить Росатом считаться с мнением общественности при размещении ядерно- и радиационно-опасных объектов текущей
ситуации с учетом мнения общественности.

Зеленый Мир признателен журналисту Ирине Сергиенко за возможность публикации интервью, содержание которого представляет интерес для всех атомных регионов России.
Олег Бодров, Председатель Совета ЗЕЛЕНОГО МИРА

Александр ГЛИСКОВ: «Мы можем заставить ГХК и Ростатом прислушаться к мнению общественности»

Александр ГЛИСКОВ, 41 год, родился 17 декабря 1972 года в поселке Ванавара Тунгусско-Чунского района Эвенкийского автономного округа. Закончил юридический факультет Красноярского государственного университета. После того, как получил диплом, преподавал в секции конституционного, административного и муниципального права юридического факультета КГУ. Статус адвоката получил в 1999 году. В рамках профессиональной деятельности добился частичной отмены нарушающих права граждан законов, в том числе «О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности» и «О выборах депутатов Законодательного Собрания красноярского края». Участвовал в разработке концепции реформы местного самоуправления Эвенкийского автономного округа, законность которой отстоял впоследствии в Верховном Суде России. Автор более семидесяти научных работ по административному и избирательному праву, юридической психологии, вопросам деятельности адвокатуры и средств массовой информации, а также девяти книг. С 1995 по 2002 годы являлся директором правовой программы Красноярского краевого общественного фонда «Защита гласности», специализирующегося на защите прав СМИ и журналистов. Единственный в Красноярском крае юрист, аккредитованный Минюстом России, наделённый полномочиями проводить экспертизы законодательных и нормативных документов на коррупциогенность.

- Саша, насколько я знаю, в прошлом составе горсовета Красноярска ты курировал многие направления, в том числе состоял в постоянной депутатской комиссии по вопросам экологии. Но все-таки как яростный активист экологического движения стал известен после того, как поддержал противников строительства завода ферросплавов и принял участие в организации общественных слушаний в Красноярске. Что ж, участники движения смогли остановить процесс, а дальше?

- Да, благодаря тому, что поднялась общественность, губернатор Красноярского края Лев Кузнецов расторг соглашение о намерениях, которое было подписано в 2010 году между компанией ЧЕК. СУ, Правительством Красноярского края и Внешэкономбанком. Сейчас кредитная линия Внешэкономбанка приостановлена, строительство на самом объекте не ведётся. Уже в третьем апелляционном арбитражном суде решается вопрос о разрешении на строительство. ЧЕК. СУ как заявитель требует от администрации Шуваевского сельсовета выдать им такой документ, администрация сельсовета возражает. Одним из представителей выступаю я и активист этого самого протестного экологического движения Артем Карданец. Сейчас красноярские эксперты изучают проект. Они должны ответить на вопрос, что он собой представляет - это новое строительство, реконструкция корпусов или это ремонт? ЧЕК. СУ ссылается на то, что никаких перепланировок они вносить в конструкции здания не собираются, и это будет просто покраска, побелка и ничего более. На мой взгляд, такие заверения абсурдны. В самом названии проекта, которое они заявили, звучало, что это «реконструкция корпусов бывшего завода Крастяжмаш».

- Ну, ведь это противостояние не может быть вечным?
- Судебный процесс длится уже полтора года. И ближайшее рассмотрение нашего вопроса состоится не раннее 30 ноября. Как я сказал, после того, как будет проведена строительно-техническая экспертиза. Я не собираюсь сдаваться и буду настаивать на закрытии таких опасных производств. Потому что если сложить сейчас руки, тогда завод ферросплавов обязательно построят и не один, а два, второй - в Сосновоборске.

- Ого, ничего себе! Это ж под боком Железногорска. Мало нам своих проблем с ОЯТ, так нам ещё один яд-завод хотят приживить на соседней с ЗАТО территории.
- Мы провели в Красноярске общественные слушания, Гражданский референдум, в которых больше ста тысяч людей высказались против этого строительства. Единственное, что сейчас сдерживает власти, так это сила общественного мнения. И люди, которые действительно хотят что-то изменить, должны пользоваться такой ситуацией. Но почему-то некоторые из тех, кто может на неё влиять, уверены, что на самом деле красноярцы вполне могут кардинально поменять свое отношение в данном вопросе и в глубине души они «за» завод, стоит им только рассказать красивую сказку про налоги, рабочие места и современную систему очистки. Но я-то знаю, что это не так.

- Вот мы и подошли к основной теме разговора. А что ж вы такие же общественные слушания по ОЯТ и ядерному могильнику не организовали, ведь схему уже обкатали? Или красноярцам безразлично, что хранится у них под боком?
- Я бы уточнил, хранится менее, чем в 60-ти километрах от краевого центра. Ты не права, красноярцы знают об этом. За период своей избирательной компании я провел около 250 встреч и, знаешь, многие спрашивали, как обстоят дела с железногорским могильником. Что же касается проведения общественных слушаний, как по заводу ферросплавов, группа красноярских депутатов, в числе которых был и я, пытались это сделать. Мы вносили проект о том, чтобы дать жителям Красноярска право высказаться по ядерному вопросу. У нас демократическая страна, где власть принадлежит народу, и народ вправе свое мнение высказывать, а власти обязаны к нему прислушиваться. Особенно, если оно выражено в рамках юридически закрепленных процедур. Но большинство депутатов нас не поддержали. Поэтому в новом составе я намерен повторить попытку и выступить с этой инициативой.

- А почему не поддержали-то, ведь ты же сам сказал, что это юридически закрепленная норма?
- Аргументация, конечно же, была очень слабая. Формально они обложились заключениями юристов, которые им написали следующее: все, что касается радиационной безопасности, атомной промышленности – это всё не подпадает под краевой закон об охране окружающей среды. На этом основании и завернули нашу инициативу. Сейчас состав горсовета поменялся, и я уверен, что мы сможем вынести эту ситуацию с могильником на суд общественности.

- Хорошо, вот провели в Красноярске гражданский референдум по заводу ферросплавов, но являются ли его результаты, скажем, официальным основанием для властей, которые должны будут запретить строительство опасного производства?
- Инициаторами того, что такие общественные мероприятия не надо проводить являются как раз те, кто и пытается загадить нашу территорию. Они манипулируют терминологией и загоняют всех в правовые рамки: мол, давайте в рамках закона решать этот вопрос. А в рамках закона мы имеем пробел. Формально федеральным законом об охране окружающей среды предусмотрен референдум как способ выявления общественного мнения по экологическим вопросам. А законом о референдуме не предусмотрено возможности проведения экологического референдума. По этому поводу я обращался лично к Александру Уссу, как к председателю Законодательного Собрания: возможно ли с какой-либо формулировкой вопроса проведение референдума на уровне Красноярска, Красноярского края по вопросу о недопустимости строительства завода ферросплавов. Он дал мне официальный ответ, что это невозможно. Поэтому когда нам говорят, а вы проведите референдум, который предусмотрен законом, это означает: иди туда, не зная куда. То есть как факт, этого мы сделать не сможем. Но тогда возникает вопрос, как выявить общественное мнение? Один инструмент мы однажды создали, инициировали поправки через горсовет в закон Красноярского края об охране окружающей среды, в котором предусмотрели возможность проведения различных опросов, слушаний среди населения. Ведь мы, когда началась история с ферросплавами, добились изменения порядка проведения слушаний в Красноярске, где ввели обязательную норму подсчета голосов. Но опять же результаты этих слушаний не носят обязательного характера и не являются прямым указанием к исполнению для органов власти. Потому что мы на уровне субъекта Федерации не можем ввести такие процедуры, которые ограничивали бы предпринимательскую инициативу. Это можно сделать только федеральным законом. Поэтому сегодня в природе нет такого документа, по которому возьмут и запретят строительство завода или могильника под Железногорском. Для этого необходимо изменить закон о референдуме, для этого надо провести сам референдум. Пока же такого юридического механизма у нас нет, значит, мы должны его создать. Подчеркну, что такие поправки в закон о референдуме позволят сделать общественное мнение обязательным для принятия решений. Проголосовали люди, значит, орган местного самоуправления не имеет права разрешать строительство таких опасных объектов. Предельно просто. Что нам мешает узаконить такие референдумы, проводить их и сделать обязательными.

- Но это в будущем, а сейчас что ж получается, нет никаких рычагов влияния на руководство Росатома и ГХК, ведь через миллионник Красноярск идут ядерные поезда?
- Да, так. И в своё время красноярские депутаты говорили об этом. В частности, речь шла о том, что если мы не в силах на Ростатом и ГХК распространить свою юрисдикцию, тогда может быть порешаем вопрос с Транссибирской магистралью? Например, напишем правила землепользования, в которых будет закреплено, что через город Красноярск возить радиоактивные отходы нельзя. Это очень даже реально сделать, раз ваши руководители не хотят никого слышать. Позиция Росатома и главы Железногорска меня просто поражает, когда они публично заявляют, что все, что касается ОЯТ это их личное дело.

Сразу скажу, я уже заранее против, потому что всё, что может ухудшить экологию и окружающую среду, - не допустимо. Так что мы можем заставить и Ростатом и ГХК считаться с общественным мнением. По железногорскому объекту всё, на мой взгляд, понятно. Пока есть резерв времени, речь сейчас идет о строительстве лаборатории, которая несколько лет будет проводить испытания. Значит, нам за это время надо успеть добиться изменений в федеральном законодательстве.

- Саша, ты говоришь о том, что красноярские депутаты сейчас будут добиваться проведения общественных слушаний по вопросу железногорского могильника. Но у нас-то в городе нечто подобное уже проводилось, ты знаешь об этом?
- Да, конечно, знаю об этих псевдослушаниях, когда всех уведомили за 30 дней до этого. Чисто физически человек с другого города, например, с того же Красноярска, тем более без депутатского мандата, пропуск получить бы не успел. Вот такой эксперимент был поставлен железногорскими властями. Я кстати, будучи аккредитованным Минюстом экспертом по коррупциогенности нормативных актов написал заключение после этого вашему главе ЗАТО Вадиму Медведеву. Он мне ответил, что во всем виновато федеральное законодательство. Что ж, посмотрим, как ответят федеральные ведомства, куда я отослал соответствующие письма, в котором попросил разобраться в ситуации, когда глава отдельно взятого ЗАТО, ссылаясь на государственные правовые акты, ограничил права граждан.

- Тебе-то с депутатскими полномочиями, наверняка удалось попасть в Железногорск?
- Да я был в вашем городе. И то только после того, как с большим трудом в течении аж сорока дней добивался разрешения изучить документы по могильнику. Причём, будучи депутатом. Это существенный штрих к вопросу о доступности информации и о том, как непросто попасть в Железногорск. Но как бы там ни было, мне удалось прочитать заключение об оценке воздействия этого ядерного объекта на окружающую среду. Из которого следует, что лаборатория, которую собираются построить, будет просто уникальной и такого объекта в мире ещё нет. Поэтому из всего ближайшего зарубежья и мира туда повезут эти радиоактивные отходы.

- Так какова оценка влияния-то?
- А с этим ещё интересней. Это же только лаборатория, она только еще должна сейчас оценить, каким образом будет воздействовать на окружающую среду эта система хранения. Конечно же, авторы идеи еще сами не знают, каким окажется «эффект», поэтому сейчас они хотят в небольших количествах заложить радиоактивные отходы и посмотреть, что будет. Потом нам объявят: лабораторные испытания показали, мол, всё нормально. Опять же что еще они могут сказать? Ведь сейчас же хранится ОЯТ в Железногорске. И ничего. Лежит себе там и лежит. Но когда самолет сходит с конвейера и принимается в эксплуатацию, там тоже есть заключение, что всё нормально. А потом этот самолет падает. И только тогда начинают выяснять, кто виноват. Здесь, если случится ЧП, уже будет некому что-либо выяснять. Масштабы катастрофы могут быть глобальными. Поэтому этот могильник нужно строить где-то вдали от цивилизации, а лучше не строить вообще.

- Не думаю, что Ростатом настроен на мирное разрешение спора. Ты, наверняка, слышал про скандал с экологами из Ленинградской области, которые заехали в Железногорск для съемок фильма, причём по официальным пропускам, а их выгнали?
- Конечно я в курсе этой ситуации, потому что участвовал в круглом столе, который эти экологи проводили в краевой библиотеке, когда приезжали в Красноярск в августе. Насколько я знаю, их выставили из города из-за того, что у них были какие-то не такие «кривые» пропуска. Но устраивать из этого шоу, я считаю, не нужно было. Это сильно портит репутацию самого Росатома, да и Железногорска тоже.

- Тем не менее проводить работу над ошибками руководство железногорского комбината не намерено и об этом они сразу же дали знать, облив нелицеприятностями в своей газете «Вестник ГХК» приезжавших экологов вместе с их руководителем Олегом Бодровым.
- А чему ты удивляешься?! Это типичная политика того, кто пытается отвлечь внимание от основного вопроса. Я ж сказал, что руководство и ГХК и Ростатома странно себя ведут, пытаются опираться на каких-то прикормленных экспертов и говорят: одни эксперты правильные, другие не правильные, потому что не разбираются в деталях. Точно так себя ведёт и ЧЕК. СУ. Я как юрист с таким часто сталкиваюсь. Но как юрист могу сказать, что это противоречит принципам демократии, потому как по такой же логике можно и выборы отменить. Скажем так, а люди программ политических партий не читают, в хитросплетениях законов и политической жизни плохо разбираются, давайте мы не будем их спрашивать. Такая позиция - это просто не уважение к людям. Если ЧЕК СУ, Ростатом и другие желающие загадить нашу территорию считают что кто-то в чём-то не разбирается, так пусть ведут разъяснительную работу, агитацию, убеждают население.

- Так они это и делают, Саш! Удивляются, а что это люди так переполошились, ведь ничего не случилось до сих пор?!
- Такой детский аргумент – смешной. Нам предлагают просто поверить на слово, что это безопасно и всё. Но поезда у нас в стране регулярно сходят с путей, самолеты падают. Недавняя трагедия в Японии показала, насколько опасны могут быть ядерные объекты. Так это при их уровне цивилизации! А у нас вероятность теракта или просто разгильдяйства очень высока и нет смысла эти риски на себя брать. Я на днях давал интервью корреспондентам федерального телеканала по делу о гибели генерала Лебедя. Так вот, когда лётчиков уличили в том, что они нарушили несколько десятков норм и правил, их главный аргумент был – а мы всегда так летали и ни разу не упали. А тут упали. Так же рассуждают и нарушители правил дорожного движения. Как можно верить на слово в таких вопросах, где речь идет о безопасности миллионов людей?!

- В продолжение темы безопасности. Не знаю, как у вас в Красноярске, у нас из Железногорска началась миграция населения. И я думаю, что связано это, прежде всего, с появлением опасных производств. Люди реально боятся оставаться в городе, боятся за своих детей. Ты-то еще не собираешься бросить это «гиблое место»?
- Нет. Если б я собирался уезжать, то не баллотировался бы в депутаты. И поэтому заявляю, что намерен приложить все усилия, чтобы здесь стало лучше жить. Ведь проблема оттока населения существует и в Красноярске. По факту, многим людям жить в городе стало не комфортно и при первой же возможности они отсюда срываются семьями.

- Саш, ты сказал, что участвовал в круглом столе, который проводили экологи в Красноярске. Между тем ГХК высказался об этом мероприятии как о несерьезном, напоминающим а-ля экологический чёс.
- Знаешь, я вообще противник многочисленных дискуссий, споров и круглых столов. Думаю, что представителей ГХК экологи приглашали для того, чтобы выслушать их мнение и показать его несостоятельность. Ну а те, по понятным причинам и под разными предлогами проигнорировали это мероприятие. Я же считаю, что предмета обсуждения и переговоров у нас с ними нет. Мы не хотим ни завод ферросплавов, ни могильник, потому что они вредны и опасны. Они хотят. И нет компромисса. Я не хочу, чтобы хранилище построилось, потому что радиация вредна, это не нужно доказывать никакими дебатами, это аксиома. И есть угроза терактов, объективно, в мире существуют террористы и это тоже аксиома. Стопроцентной страховки от этой угрозы нет, поэтому, исходя из всего, я не хочу появления ядерного объекта в нашем крае. И какой предмет обсуждения у меня? Мне не нужны никакие дополнительные экспертизы, доводы, исследования и обоснования. Я вижу одно простое решение – закрыть все вредные производства и точка. Меня за это критикуют, но я не сторонник бесконечных погонь за загрязнителями. Выход один – ввести процедуру проведения экологического референдума и сделать его результаты обязательными для исполнения местной властью. И не нужно ничего доказывать и вестись на провокации вредителей экологии. Потому что когда они пытаются нас склонить к каким-то дебатам, со своей стороны, мы теряем время, а оппоненты его выигрывают.

- И у тебя есть программа действий?
- Я последовательно долблю в одном направлении. Ещё раз повторю, нам необходимо срочно менять законодательство и проводить экологический референдум. Потому что другой стопроцентной гарантии защитить себя и свой край от вредных производств у нас сегодня нет. И я непрерывно веду такую разъяснительную работу. Нельзя допустить того, чтобы такие объекты, как железногорский ядерный могильник появились на свет.
Беседовала Ирина СЕРГИЕНКО