Общественная экологическая экспертиза строительства алюминиевого завода в Кингисеппском районе Ленинградской области

Программу ведет Виктор Резунков. Принимает участие Олег Бодров, председатель экологической общественной организации "Зеленый мир".

Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях председатель общественной экологической организации "Зеленый мир" Олег Бодров.

Олег, вы, как эколог, работаете во многих направлениях. И недавно вы, например, обнародовали данные общественной экологической экспертизы строительства алюминиевого завода в Кингисеппском районе, Ленинградской области. Была пресс-конференция, на которой побывала наш корреспондент Татьяна Вольтская. Давайте послушаем ее репортаж.

Татьяна Вольтская: Алюминиевый завод предполагается построить в 5 километрах от порта Усть-Луга, в 30 - от Кингисепп, в 38 - от Cоснового Бора, в 13 километрах - от летнего детского лагеря на озере Копанское, а также между двумя особо охраняемыми территориями - заказником "Котельский" и водно-болотном угодьем международного значения "Кургальский полуостров", которому в случае осуществления проекта грозит уничтожение.

Все эксперты согласны в том, что документы, представленные на экспертизу, не отвечают требованиям достоверности и дают неполную информацию, не соответствуют нормативам и обоснованиям инвестиций для строительства. Кроме того, эксперты считают, что площадка для будущего завода находится в зоне, где риск для здоровья населения и так очень высок.

Говорит заместитель директора Петербургского института радиационной гигиены Минздрава России, доктор медицинских наук Игорь Меркушев.

Игорь Меркушев: Удивляет, что предприниматели совершенно спокойно относятся к своей инициативе - строительству завода, тем более, что они в своих же материалах подчеркивают... я дословно вам зачитаю: "Оценка общественного здоровья позволяет сделать вывод о его дальнейшем ухудшении. Кингисеппский район относится к району Ленинградской области с самым высоким уровнем заболеваемости во всех возрастных группах". Анализ, который мы провели на сегодняшний день, свидетельствует о том, что ситуация не улучшилась, а только ухудшилась. Общая заболеваемость населения повысилась примерно в полтора раза, возросла смертность в полтора раза, особенно возросла заболеваемость детского населения. Ведущими классами болезней, самое удивительное, остаются те же самые, которые очень характерны при воздействии фтора - того элемента основного, который будет вбрасываться в окружающую среду.

Татьяна Вольтская: Понятно, что после строительства алюминиевого завода обстановка в районе, и так неблагополучном, резко ухудшится. При неизбежных атмосферных выпадениях соединений фтора может возникнуть антропогенный очаг флюороза.

Население южного берега Финского залива резко отрицательно реагирует на проект. Для природы его реализация будет означать уничтожение ценных видов рыб, внесенных в Красную книгу, снижение биоразнообразия и подрыв биологических ресурсов региона. Меры по компенсации этого ущерба пока не разработаны.

Виктор Резунков: Мы даже не успели начать беседу, а нам уже звонят. Это говорит о том, что проблемы экологии действительно беспокоят людей.

Пожалуйста, вы в эфире. Доброе утро.

Слушатель: Майор запаса Пантюхов Николай Николаевич, город Ленинград. Олег, я к вам обращаюсь с таким вопросом. Как вы считаете, выгодно будет России ратифицировать Киотский договор? Ведь Россия - это северная страна, у нее большие энергозатраты. Для ее развития будет нужно очень много углекислого газа выводить в атмосферу. И не кажется ли вам, что, подписав этот договор, Россию просто поставят на колени? Никогда не дадут ей возможности развиться так, как это было в советский период. Даже приблизиться к тому уровню, который был в советский период, не дадут.

Виктор Резунков: Спасибо. Вопрос ясен.

Олег Бодров: Николай Николаевич, спасибо, очень хороший вопрос. И хорошо, что вы беспокоитесь об этой важной проблеме. И я думаю, что нам обязательно нужно подписать Киотский протокол. И это связано с тем, что сейчас в мире наблюдается очень тревожная тенденция в области изменения климата, а Киотский протокол - это механизм, который позволяет регулировать этот процесс. И на самом деле Россия обладает колоссальными возможностями по утилизации углекислого газа, который поступает в атмосферу от антропогенных источников. Всем известны сибирские леса и наша тайга замечательная. Но у нас в то же самое время существует колоссальный потенциал ресурсо- и энергосбережения, который практически сейчас не используется, и нет движения в том направлении, чтобы экономить и энергию, и ресурсы. И вот как раз подписание Киотского протокола создаст у нас в стране механизм, при котором мы с вами сможем эти ресурсы эффективно экономить и при этом не ухудшать качество нашей жизни.

Я не думаю, что подписание протокола приведет к тому, что Россию поставят на колени. Наоборот, на мой взгляд, произойдет прорыв в области возобновляемой энергетики и русурсосбережения.

Виктор Резунков: Спасибо, Олег. Я все-таки предлагаю вернуться к нашей теме, с которой мы начинали. Этот вопрос был интересным на самом деле. Действительно, сейчас это широко обсуждается. Я по поводу строительства завода в Кингисеппском районе. Вот была проведена общественная экологическая экспертиза. Ну и дальше что? Позволяет ли это как-то решить проблему?

Олег Бодров: Я думаю, что да, потому что экспертиза эта направлена не только на то, чтобы информировать власти о том, какие опасности существуют, но и информировать прежде всего то население, которое живет на этой территории, информировать о том, в какой среде обитания они находятся, и стимулировать их активную позицию для того, чтобы они могли влиять на политиков, они могли влиять на принятие решения теми демократическими механизмами, которые сейчас предусмотрены в рамках российского законодательства.

Виктор Резунков: У нас звонок. Пожалуйста, вы в эфире. Здравствуйте.

Слушатель: Это Георгий, Санкт-Петербург. Меня интересует вот такой любознательный вопрос. Существует ли статистика, каков результат протестных заявлений по самым различным вопросам, которые являются вредными для общества и так далее? Вот ведется ли эта статистика или мы совершенно бессильны в этом направлении? Спасибо.

Олег Бодров: Я думаю, что если и ведется, то не общественными экологическими организациями, а государственные структуры эту статистику не обнародуют, и это очень печально. Но на самом деле любой промышленный объект, конечно, сказывается на среде обитания. И здесь важно, чтобы люди, на которых этот объект может влиять своими неблагополучными какими-то показателями, могли бы участвовать в дискуссии и принимать участие в решении. И, по-моему, это вполне нормальный процесс.

Виктор Резунков: Я могу добавить, что по данным за прошлую неделю, с 27 сентября по 2 октября, в адрес президента России поступило около 11 тысяч писем. И главной темой этих писем... россияне все чаще жалуются президенту на застройку территорий с нарушением экологических норм.

А я все-таки хотел бы вернуться к теме строительства заводов в Ленинградской области. Вот буквально совсем недавно председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер был в Петербурге, он встречался с Сердюковым, губернатором Ленинградской области. И был подписан проект строительства завода по переработке сжиженного природного газа. Проводилась ли экспертиза вот этого проекта? И вообще, Олег, у вас есть какие-нибудь данные о том, как изменится экологическая ситуация в случае строительства этого завода?

Олег Бодров: К сожалению, не проводилась экспертиза. А между прочим, по российскому закону о государственной экологической экспертизе предусмотрено, что общественность может принимать участие на стадии как раз подготовительной, когда формируется только оценка воздействия на окружающую среду. Когда только подписывается протокол о намерениях, сразу же должны выслушать позицию общества о том, как оно относится к этому объекту, с тем, чтобы учесть вот эти замечания какие-то, и чтобы, в конечном итоге, промышленный объект был социально-экологически приемлемым объектом. И тогда, мне кажется, жизнь наша будет благополучной и устойчивой. Вот этого сейчас, к сожалению, не было проведено ни по этому проекту, ни по алюминиевому проекту, о котором вы говорили.

Виктор Резунков: А много ли еще проектируется строительство заводов в Ленинградской области?

Олег Бодров: Ну, на самом деле уже не успели высохнуть чернила по поводу экспертизы Сосновоборского алюминиевого завода, а точнее, еще до того, а уже объявлено о том, что губернатор области поддерживает строительство завода в Кингисеппском районе Группой СУАЛ, и Вексельберг выступил с такой инициативой. Возникает странный вопрос. С одной стороны, еще не решилась судьба Сосновоборского алюминиевого завода, тут же возникает другой алюминиевый завод. Вообще какая-то "алюминиевая лихорадка", если ни сказать жестче, происходит у нас. И странно, что Россия на самом деле не нуждается в алюминии, и чаще всего подобного рода проекты основаны на том, что привозятся через порт Усть-Луга сырье из третьих стран, здесь перерабатывается и отправляется снова на Запад. При этом все отходы, связанные с таким рода производством, остаются в России, и разрушают нашу природу, нашу жизнь. Вот это очень обидно слышать тем людям, которые живут на берегах Финского залива, вблизи тех объектов, которые намечается строить. И мне кажется, это очень плохо.

Виктор Резунков: Спасибо, Олег.

У нас звонок. Пожалуйста, вы в эфире.

Слушатель: Вот мне хотелось бы вопрос задать Олегу Бодрову. Насчет Киотского протокола я бы с учеными еще поспорил. Вы знаете, что земля наша с орбиты сошла на тысячу километров? Ну, это с учеными... А у меня такой конкретный вопрос к "Зеленому миру". Вот почему наши машины паркуются на корнях деревьев, на газонах? Вот почему участковые милиционеры слабо относятся к этой проблеме? Вот вышли бы они, сразу штрафы наложили - сразу бы это дело прекратилось. Ну, гибнут деревья.

Олег Бодров: Спасибо за вашу чувствительность к этой теме. Полностью разделяю эту заботу. Я скажу, как мы поступили в таком случае. Может быть, имеет смысл попробовать и вам. Мы просто сделали фотографии этих машин, с десяток машин, там номера были видны, послали руководству города с предложением оштрафовать их и опубликовать эти материалы в средствах массовой информации. Вот попробуйте, может быть, что-то выйдет. Но важно, чтобы этим занимались не только участковые, но чтобы и мы создали атмосферу нетерпимости к этому.

Виктор Резунков: Вот я уже говорил, что в адрес президента поступило около 11 тысяч писем в основном из Петербурга, из Москвы, из Калуги, из Перми. И как раз растет поток жалоб на застройку территорий с нарушением экологических и градостроительных нормативно-правовых актов. С этим можно как-то бороться или уже это бесполезно?

Олег Бодров: Я скажу, что у нас тоже опыт богатый взаимодействия с государственными институтами. Мы писали и президенту, и в правительство, и в прокуратуру. К сожалению, чаще всего те, на кого мы жалуемся, получают наши письма и готовят ответы. И поэтому фактически круг замкнут.

Но я вижу решение в том, чтобы все-таки нам пытаться создать атмосферу, при которой было бы невозможно это строительство. Я считаю, что нужно действовать... если российские законы не соблюдаются, значит, нужны просто акции гражданского неповиновения в каждом конкретном случае. Другого пути я просто не вижу. И на самом деле мы все уже другие этапы прошли и в отношении промышленных объектов, и в отношении строек. Давайте попробуем действовать через суд, через другие доступные нам органы. Но мне кажется, что настало время акций гражданского неповиновения.

Виктор Резунков: Олег, я бы хотел поднять еще одну тему. Буквально 8 октября было сообщено о том, что Ленинградская атомная электростанция осуществила физический пуск первого энергоблока. И буквально в тот же день было сообщено, что с этой атомной электростанции были похищены три запорных клапана. Вот это к вопросу о безопасности вообще, действительно ли безопасно. Если могут похищать такие клапаны, которые на самом деле оцениваются в 700 тысяч рублей, по официальным данным, то, в принципе, можно вообще все что угодно и завезти на станцию, и так далее?

Олег Бодров: На самом деле то, что вывезли три клапана, для меня не новость. Я знаю, что украли и несколько сервоприводов. Речь идет о том, что выносят вещи весом десятки килограммов. Мне даже известно, и это было опубликовано в СМИ, о вывозе нескольких объектов, связанных с парогенераторами, общим весом до 100 тонн. И они бесследно растворились, и никому неизвестно, куда они делись. Ну, стало быть, речь идет не о каких-то несунах, которые под полой пальто выносят это, а о налаженной системе, в которой участвует и охрана, с которой можно договориться. Значит, туда можно и ввезти определенные взрывчатые вещества, если хорошо заплатить, конечно.

Поэтому когда мне говорят, как экологу, что Чернобыль больше невозможен, я говорю: "Да, технически он невозможен на Ленинградской атомной станции, но Соснобыль вполне возможен. И это будет связано именно с тем уровнем технологической культуры персонала, с тем уровнем контроля за физической безопасностью атомной станции, который сейчас существует. И он совершенно неудовлетворительный. И то, что произошел пуск Ленинградской атомной станции без государственной экологической экспертизы, как того требует российское законодательство, я считаю, что это экологическое преступление не только против Соснового Бора, не только против Петербурга, это преступление против всего балтийского региона.

Виктор Резунков: У нас звонок. Пожалуйста, вы в эфире. Доброе утро.

Слушатель: Это из Москвы беспокоят. Скажите, пожалуйста, это не стукачество фотографировать автомашины и прочее? А ГИБДД чем будет заниматься? Они за вознаграждение будут мимо проходить, правильно?

Олег Бодров: Я считаю, что очень важно, чтобы ГИБДД принимало участие в этом, безусловно. Но я считаю, что проблема сохранения природы - это не только проблема милиции, а это и проблема каждого человека, живущего и растящего дерево рядом со своим домом. Поэтому я считаю, что нужно активно выступать... Раз ГИБДД не работает, значит, нам нужно работать.

Виктор Резунков: Олег, государственную экологическую экспертизу, насколько мне известно, проводит Минприроды, то есть региональные отделения, ну, еще и другие организации. Но руководит всем этим процессом Минприроды. Может быть, им имеет смысл выделить какие-то особые полномочия, чтобы они действительно так действовали? Потому что складывается такое впечатление, что они совершенно беспомощны.

Олег Бодров: Ну, наверное, это не так. Во-первых, сейчас идет реструктуризация, правительством передаются разные полномочия. Насколько мне известно, по последним данным, функции Госэкспертизы переданы из Министерства природных ресурсов такому органу, как Федеральная служба по экологическому, технологическому и атомному надзору. И исполняющим обязанности руководителя этой службы на сегодняшний день является господин Малышев, в недавнем прошлом заместитель министра атомной энергетики. То есть главный эколог нынче - бывший главным атомщик, одни из главных атомщиков. Ну и, на мой взгляд, сейчас происходят ситуации, при которых эти органы Государственной экологической экспертизы и вообще государственные системы, которые связаны с экспертными оценками, очень сильно коррумпированы. И это приводит к тому, что возникают очень странные экспертные заключения, либо не проводится государственная экологическая экспертиза, а те органы, которым положено следить за тем, чтобы она проводилась, не реагируют на эти вещи. В частности, так было с заводом "Экомет-С" в Сосновом Бору и другими.

Виктор Резунков: Олег, то есть это тот самый Малышев, который занимался в последнее время экспортом урана как раз и который фигурирует в интернет-сайтах, как чуть ли не бывший представитель тамбовской преступной группировки?

Олег Бодров: К сожалению, я не имею информации о его делах, будучи заместителем министра атомной энергетики. Я вижу, что сейчас его действия как раз не вписываются в рамки российского законодательства, поскольку объявлено, что он инспектировал Ленинградскую атомную станцию, и благодаря этому подписана лицензия на дальнейшую эксплуатацию, по моим сведениям, на три года Ленинградской атомной станции без госэкспертизы. Это прямое нарушение российского закона о Государственной экологической экспертизе. То есть главный человек - инспектор, который должен следить за обеспечением экологического законодательства, подписал документ вопреки этому закону.

Виктор Резунков: И я вот что еще хотел спросить. А вот депутаты Законодательного собрания Петербурга, они сейчас приступают к разработке проекта закона об экологическом аудите в Санкт-Петербурге. Существует ли такой закон в Ленинградской области? Депутаты Ленинградской области что-нибудь делают в этом направлении?

Олег Бодров: Пока мне неизвестно. Но меня тревожит то обстоятельство, когда государственную экологическую экспертизу пытаются подменить экологическим аудитом. И принципиальная разница состоит в том между этими вариантами оценками экологической безопасности, что в государственной экологической экспертизе, как часть этого процесса, являются общественные слушания, проведение общественно-экологической экспертизы. Если же будет проведен экоаудит, это значит, что инвестор или заказчик некоего производства приглашает специальную фирму, платит ей деньги, и эта фирма оценивает, насколько безопасны те предложения, которые делает этот заказчик, и подсказывает ему, как нужно сделать так, чтобы эти решения были максимально безопасны. То есть фактически из этого процесса исключается общество и общественность. Становится только два бизнес-партнера - экоаудиторская какая-то фирма, компания, и государственная или частная компания, заказывающая этот экоаудит.

Таким образом, вы можете себе представить, к каким результатам это может привести. Практически общество не будет иметь возможности влиять на эти решения. И далеко ли мы зайдем тогда в этой ситуации? Ясно, что нас ждут не лучшие времена. И на мой взгляд, нам нужно бороться за то, чтобы все-таки сохранилась та система, при которой общество могло бы влиять на политиков, влиять на принимаемые решения.

Виктор Резунков: Мы слышали в "Новостях" о том, что уже почти готов договор между Россией и Ираном по поставкам ядерного топлива для атомной электростанции, при условии, что уже отработанное топливо будет возвращаться. Вот в Сосновому Бору, насколько мне известно, есть полигон, где хранится отработанное ядерное топливо. Как обстоит с этим ситуация в России, и в Сосновому Бору в частности?

Олег Бодров: Я бы сказал прежде всего, что это меня тревожит как физика, как эколога. Я только что вернулся из Австрии с международной конференции, где обсуждалась тема "Мирная атомная энергетика и атомное оружие". И участники конференции пришли к выводу, что мирный и военный атом - это стороны одной медали. Я не верю, что Иран, который обладает гигантскими запасами нефти, нуждается в том, чтобы там была атомная энергетика. Я думаю, что это желание создать собственное атомное оружие. И все страны, которые сейчас пытаются начать эту опасную, с моей точки зрения, энергетику, как раз ставят перед собой такую цель.

А что касается отработанного ядерного топлива, то это головная боль не только России, но и всех стран мира. До сих пор не найдено решение. Но я буду говорить только о России. Сейчас, как вам известно, введены поправки в российское законодательство, позволяющие ввозить в Россию отработанное ядерное топливо. И уже обозначены такие порты, как Усть-Луга, порт Высоцк, в качестве таких портов, через которые могут ввозить такое топливо. Это значит, что Россию будут превращать в свалку международного масштаба. Ведь отработанное ядерное топливо... часто говорят, что это некий новый ресурс. Но какой же это ресурс, когда, скажем, если говорить об отработанном ядерном топливе реакторов РБМК-1000, чернобыльских реакторов, которые в Сосновом Бору, на сегодняшний день нет технологии их переработки. А стало быть, их можно только хранить или хоронить.

Но нет ведь и хранилища финального. Есть только временное хранилище, рассчитанное на 17, 7 тысяч тепловыделяющих сборок, а там уже больше 20 с лишним находится. То есть оно переполнено. И вот сейчас, в данный момент ведется строительство сухого хранилища отработанного ядерного топлива и специального цеха, в котором будут разрезать тепловыделяющие сборки. И все это достаточно опасный процесс. И эти объекты строятся буквально в 100 метрах от Балтики, и опять же без государственной экологической экспертизы. Мы об этом писали и президенту, и в другие органы, сообщали местным властям в Сосновом Бору, но результата никакого. То есть я считаю, что идут чрезвычайно опасные процессы, на которые не реагирует власть.

Виктор Резунков: Олег, вот экологи из Мурманска, точнее, из Северодвинска сообщают, что знаменитый Ягринский мост, он стал очень опасным, он постоянно колеблется, а по нему возят ядерные чуть ли не боеголовки, отработанное топливо с подводных лодок. И, соответственно, это может привести чуть ли не к ядерной аварии. Вот, в принципе, пути следования таких ядерных отходов, они изучены экологами как-то? Насколько безопасно провозить вот такое ядерное топливо по трассам, о которых мы говорим?

Олег Бодров: Ну, во-первых, обязательно нужно, чтобы эти трассы были безопасными. А о беспокойстве мурманских экологов я слышал, и я разделяю это беспокойство. То же самое, скажем, и в Сосновом Бору. Электричка 80 километров... вот я сегодня ехал на передачу, идет два часа. В любой стране Европы такое расстояние преодолевается за полчаса. То есть состояние дорог таково, что могут быть серьезные инциденты. А ведь это не сахар, не мука. В случае если у отработанного ядерного топлива нарушается герметичность оболочек, это значит, в среду обитания поступает плутоний, который является на сегодняшний день самым токсичным элементом на Земле, в силу того, что он просто практически не существовал в земной коре до начала атомной эры. Это искусственный элемент. Естественно, все живое к нему не приспособилось в процессе эволюции. Так вот, атомщики оценивают это с чисто технологических что ли позиций. При этом экологи практически выведены из оценок этой ситуации. И вот, можно сказать, что в Сосновом Бору год назад закрыта региональная экологическая лаборатория, таким образом, как бы системный взгляд на эти проблемы фактически исключен на сегодняшний день, и все функции надзора переданы предприятиям. На мой взгляд, это тоже очень опасное решение. Мы говорим, но, к сожалению, нас не слышат, и это очень печально.

радио "Свобода", 22 декабря 2003 года, программа "Экология - Запретная зона"